Заложники Солнца (СИ) - Страница 19

— Ну!

— Так… Объясни, пожалуйста — зачем?

Рэдрик озадаченно молчал. Кирилл уточнил:

— Для чего это нужно, если в итоге ни к чему не ведет?

Рэдрик молчал.

Кирилл, решив, что его не поняли, размышлял, как бы спросить еще доходчивее. Но командир, оказывается, не отвечал по другой причине.

— Ты кока-колу пробовал?

— Нет, — удивился Кирилл.

Память мгновенно подсказала, что до того, как все случилось, существовал такой прохладительный напиток — вредный для желудка, но приятный на вкус.

— Вот. А я пробовал. Но как я тебе объясню, на что это похоже, если ты не пробовал? И как я тебе объясню, что значит хотеть девчонку — если ты ни разу не хотел?

Теперь озадаченно замолчал Кирилл. Похоже было, что беседа свелась к неразрешимому философскому вопросу «как объяснить слепому цвет заката». Причем слепым в данном случае выступал именно он. А ведь, готовясь к миссии, думал, что все будет совершенно иначе! Представлял себя кем-то вроде Сергея Евгеньевича — мудрым хранителем знаний, который понесет свет в темные адаптские массы. Пока же все выходило ровно наоборот — спутники в его знаниях не нуждались. А он без их разъяснений — хотя бы тех косноязычных и убогих, что могли дать Лара или Рэд — чувствовал себя заблудившимся ребенком.

— Час прошел, — объявил командир. И зачирикал.

Уже забравшись в телегу, Кирилл сообразил, что так и не выяснил, что же нужно отвечать на вопрос о девушке. Но было поздно — Рэдрик ушел в голову колонны.

* * *

Анна Владимировна — глава следующего на пути поселка — оказалась крупной, средних лет женщиной с добрым лицом и уютным голосом. И свою молодежь, и гостей, включая брутального Рэда, и даже лошадей с коровами она называла «детка».

Обстановка в Пекше была под стать хозяйке — вроде бы неторопливая, но без лености, без «раздолбайства» — это слово Кирилл подслушал у адаптов. Никто не суетился и никуда не спешил, однако все вокруг происходило без задержек и будто само по себе.

На столе сама появилась еда — поджаренная картошка, свежая зелень и странное блюдо, которое называлось «холодец». Когда все было съедено, тарелки сами собой исчезли, и появился чай — с пирогами и вареньем в прозрачных вазочках.

Все это было потрясающе вкусно, Кирилл никогда раньше не пробовал таких пирогов, и варенья такого не пробовал! А Анна Владимировна подкладывала и с удовольствием наблюдала, как гости едят. Поэтому, когда Кирилла толкнули под столом ногой, и он наткнулся на сердитый взгляд Лары, не сразу понял, в чем дело. Потом вспомнил невеселый рассказ и покраснел. С сожалением посмотрел на надкушенный пирог в руке и заметил, что никто из отряда уже, кажется, давно не ест.

— Ты чего, детка? — тут же заметила изменившееся лицо Анна Владимировна. — Невкусно?

— Очень вкусно. Спасибо. Только я, по-моему, объелся…

— Ну, так и объедайся на здоровье! От этого еще никто не умер. А уж такому, как ты, тощему — вовсе на пользу будет.

— Если не лопнет, — проворчала Лара.

— Ничего, не лопнет! Ты кушай, кушай, — успокоила Анна Владимировна, — не слушай болтушку эту! А ты, Ларка, не оговаривай человека. Сама не хочешь, так другим не мешай.

— У него, теть Ань, мышцы болят, — наябедничала фельдшерица. — Я говорю, давай массаж сделаю — а он не дается! Боится, небось, что приставать начну.

Местные ребята и девушки, сидящие с противоположной стороны стола, зафыркали. Тетя Аня нахмурила брови.

— С тебя, хулиганки, станется! Распустила вас Иннушка, а надо было бы крапивой драть — как вот я своих.

На противоположной стороне расхохотались.

— Нас-то тетя Аня в ежовых рукавицах держит, — с преувеличенной серьезностью протянул кто-то. — Аж вздохнуть лишний раз боимся. Как начнет крапивой махать — коровы и те со страху кирпичами гадят!

Тут уж все кругом засмеялись, и Кирилл, представивший себе тетю Аню с крапивой, смеялся вместе со всеми.

И совершенно не верилось, что среди этих людей есть калеки — парень без ноги и мужчина с обожженным лицом, одних примерно лет с Анной Владимировной. Не верилось, что у них недавно погиб товарищ, и град побил урожай — а это, если верить Ларе, было для жителей поселков настоящей катастрофой. И показались странными слова фельдшерицы о том, что жители Пекши едва ли не голодают — такого чудесного угощения Кирилл никогда не пробовал.

Танцев после ужина здесь не устраивали — тетя Аня напомнила, что завтра надо рано вставать, поэтому как-нибудь в другой раз, и никто с ней не спорил.

— А ты, детка, пойдем со мной, — позвала она Кирилла.

Осматривала его в небольшой, очень чистой комнатке, которую гордо назвала медкабинетом.

— Все с тобой в порядке. Просто мышц вовсе нет, оттого что всю жизнь под землей просидел. А этот поганец, — имелся в виду, очевидно, Рэд, — тебя наравне со своими идти заставляет! Конечно, будет болеть, тут уж тебе потерпеть придется. А так — все неплохо. Даже худоба твоя — не дистрофическая, а природная. Пока за столом в монитор глядел, тебе и в этом весе было комфортно. А сейчас — будешь больше работать физически, больше двигаться — быстро мясом обрастешь… Если, конечно, кормить как следует.

В этих словах тети Ани просквозила грусть, и Кирилл решил перевести разговор на другое.

— Вы — врач?

Анна Владимировна рассмеялась.

— Нет, детка. Я бухгалтер. Была когда-то… А сейчас — на все руки от скуки. И врач, и ткач; и астроном, и агроном. Все мы такие, иначе ведь не выжить. А до того, как все случилось…

Но она не договорила.